Ведущий солист Государственного академического театра классического балета Наталии Касаткиной и Владимира Василева Николай Чевычелов рассказал в интервью Marie Claire о подготовке к спектаклям, любимых ролях и отличиях русской публики от иностранной.

Государственный академический театр классического балета уже совсем скоро представит свои постановки в Кремле – 20 ноября зрители увидят классику жанра – «Лебединое озеро», а в самом начале зимы будет показан балет «Щелкунчик» – 3 декабря. Накануне спектаклей на главной сцене страны ведущий солист труппы Николай Чевычелов поделился своими взглядами на балетную «кухню» и последние тенденции в мире самого пластичного и красивого вида искусства.

MarieClaire: Любой спектакль — не только огромный физический труд, но и эмоциональная отдача. Как вы себя ощущаете после выхода на сцену: абсолютно выжатым или наоборот, готовым свернуть горы? Как на вас влияет энергетика сцены?

Николай Чевычелов: Конечно же, спектакль, будь то авторский, будь то классический, требует определенного внутреннего настроя и отдачи. Сегодня артисты порой выходят на сцену для того, чтобы сделать то или иное движение. А ради чего они это делают? Смысл, идею и суть спектакля они зачастую упускают. У меня за спиной старая школа Большого театра, нас заставляли не только отрабатывать технику, но и проживать образ на сцене. И, конечно, когда заканчивается спектакль и опускается занавес, внутри все кипит, бурлит, и после приезда домой требуется часа два или три, а то и больше, чтобы прийти в себя.

Какой из ваших образов наиболее близок вам?

Конечно, это Альберт. «Жизель» — мой любимый спектакль.

А из тех, кого еще не доводилось воплощать на сцене? Есть у вас роль мечты?

Не хочу забегать вперед, но поступило предложение станцевать Солора в «Баядерке». В свое время мы с моей партнершей танцевали только па-де-де, а целиком в спектакле пока не доводилось участвовать.

Во время спектакля у вас есть возможность смотреть, что происходит в зале, или вы полностью погружены в процесс?

Нет, я на 100 процентов в образе. Я танцую для зрителя, и в первую очередь стараюсь обращать внимание на свою партию, а также на партнеров, которые находятся со мной на сцене.

Что для вас важнее — признание публики или реакция критики?

Конечно, признание публики. Донести образ до зрителя бывает сложнее, чем до критиков. Они все-таки видели достаточно спектаклей. Да и вообще, на мой взгляд, критика — это всегда субъективное мнение. Будь то плохо или хорошо — это их видение. А вот когда обычного зрителя на выходе из театра переполняют эмоции, когда он получает от спектакля то, что хотел получить – вот это ценно.

Как вы готовитесь к спектаклям? У вас есть какой-нибудь личный ритуал?

Я просыпаюсь с утра с ощущением того, что должно произойти вечером — что я должен выйти на сцену и показать все, на что я способен, и даже больше. Неважно, что происходит за кулисами, шоу должно продолжаться в любом случае.

Вы ежедневно окружены классической музыкой. А сами какую слушаете?

Помимо классики мне нравится наша эстрадная музыка. Люблю послушать джаз и латиноамериканскую музыку. Когда я был в Мадриде, ходил на ночные шоу фламенко — там, конечно, сумасшедшая энергетика. Они настолько выкладываются, что полностью завораживают публику. Зрители сидят и смотрят, не отрываясь.

Как вы относитесь к минимализму в балете? Я имею в виду декорации, костюмы. Достаточно ли самого танца, чтобы покорить зрителей, или все-таки важна классическая пышность?

Если мы говорим о классической тройке «Щелкунчик» — «Лебединое озеро» — «Спящая красавица», то, конечно, там должно быть все в совокупности. Важен и танец, и действие, и костюмы, и декорации, и музыка Чайковского. Если говорить о менее масштабных спектаклях, то, думаю, за счет хореографии и пластики можно достичь эффекта полного погружения — так, чтобы зритель отвлекся и даже не видел, что спектакль идет, например, в «черном кабинете». Все внимание — непосредственно на танец.

Как вы вообще считаете, могут ли в классические постановки проникать элементы современной хореографии?

Классика должна оставаться классикой. Если полностью переделывать спектакль в сторону неоклассики с элементами современности, это другое дело, но классическое наследие должно жить. Его можно усовершенствовать — прибавить больше вращений, мелкой техники, но не более.

А есть ли какая-то постановка, которую вы считаете идеалом жанра и можете пересматривать бесконечно?

«Лебединое озеро» и «Жизель». В нашем театре это еще «Ромео и Джульетта» и «Сотворение мира» — постановки Наталии Касаткиной и Владимира Василева.

Но важно не переусердствовать. Знаете, когда только приходишь в театр, хочется объять необъятное — и это хорошо. Но главное, чтобы это не было в ущерб артисту, не отражалось на его видении образа. Конечно, какие-то детали можно заимствовать, но главное, чтобы не было перенасыщения и сумбура. Достижение баланса — это во многом задача педагога.

Вы много гастролируете с труппой. Отличается ли иностранная публика от нашей?

Безусловно, отличается, особенно азиатская публика. Они сидят на протяжении спектакля молча, не хлопая. Если им нравится, в конце они устраивают бешеные овации. Они так воспитаны, что не мешают артисту аплодисментами. У нас, к сожалению, нет такой культуры — зачастую зрители чуть ли не с первых нот начинают хлопать, и иногда это сбивает артистов на сцене.

А вам какая публика больше по душе?

Мне нравится любая. Не спорю, частые аншлаги — это приятно, но даже когда зал заполнен не полностью, я не огорчаюсь. И когда некоторые артисты возмущаются, отвечаю: «Но они же пришли!». Даже если один человек сидит в зале, нужно для него выложиться так же, как и для тысячной аудитории. Пусть будет один зритель — но он пришел, и это главное.

Какие площадки вы предпочитаете — масштабные или камерные?

Конечно, мы все предпочитаем большие залы, где нет скованности и стесненности движений. Там можно показать всю широту танца. Минус маленьких сцен в том, что приходится зачастую «убирать» хореографию, потому что попросту недостаточно места для многих элементов. Но, к счастью, в последнее время у нас нет таких проблем. В Китае, например, вообще, что ни сцена — то настоящий аэродром, масштабы поражают.

На ваш взгляд, изменилась ли балетная «кухня» за последние лет десять?

Очень сильно изменилась. Сейчас прослеживается такая тенденция, что все сводится к технике – накрутить, навертеть побольше. В том числе и в классических постановках. Я не говорю, что это неправильно — но если ты это делаешь, то делай настолько эстетично и осознанно, чтобы это было оправдано. Иначе получится не театр, а шоу. Теряется нить и суть того, что происходит на сцене. То, что к нам в балет проникают западные веяния в плане мелкой техники, это хорошо, но все-таки русская школа всегда ценилась широтой, объемом и масштабом.

Этим и отличается наш театр, у нас нет шаблонности. Наталия Дмитриевна Касаткина и Владимир Юдич Василев всегда добавляли какие-то вкрапления в постановки — пусть незначительные, но они настолько преображают и украшают спектакль, что это невозможно не заметить!

Какую постановку из идущих сегодня вы порекомендовали бы обязательно посетить любителям балета?

«Весна священная» — балет на музыку Игоря Стравинского в постановке Наталии Касаткиной и Владимира Василева. Это шедевр. Настолько точное попадание в цель и такая эмоциональная постановка. Но, честно говоря, когда я увидел его в первый раз, он мне жутко не понравился. Прошло несколько лет, я посмотрел его снова, и он произвел очень сильное впечатление. Ну и, конечно, авторские спектакли Касаткиной и Василева «Сотворение мира» и «Ромео и Джульетта».

Александр Домогаров распространил открытое письмо, в котором описал причины своего ухода из театра им. Моссовета. Актер объяснил свое увольнение с несогласием с политикой художественного руководителя театра Евгения Марчелли и директора Алексея Черепнева. Домогаров считает, что с 2020 года наблюдалось «чудовищное разрушение» традиций театра. Актер выражал протест против этого попыткой уйти из театра Моссовета еще в октябре 2023 года, но услышан не был.

- Со стороны руководства, как художественного, так и администрации, были спланированы такие действия — и были ими осуществлены, — что нужно было уходить сразу тогда, - цитирует «МК» письмо актера. - Я официально обратился с просьбой снять меня с роли в постановке «Тартюф», на которую меня назначили, не поговорив, не обсудив отношение к герою, пьесе. Назначили просто приказом, назначили на роль, которая требует не одной недели совместного обсуждения! Я посчитал свое участие в этом проекте просто невозможным по очень многим причинам. Сделал это еще и для того, чтобы сохранить единственный мой спектакль в репертуаре — «Ричард III», который мне был очень дорог! Сохранить из уважения к зрителям, которых обрел этот спектакль — география городов, из которых приезжали зрители, чтобы увидеть спектакль, очень впечатляет; из уважения к режиссеру и некоторым моим партнерам по спектаклю. Отбросив эмоции, я пытался хотя бы в масштабах данного спектакля просто честно делать свое дело, за которое не было бы стыдно, чтобы дать зрителю увидеть часть того, чем Театр им. Моссовета был много лет.

Я закрывал глаза на то, что осенью в анонсах спектакля не указывалось мое имя. Закрывал глаза на то, что до декабря театр не потратил ни копейки на рекламу спектакля «Ричард III», имеющего самую высокую цену на билеты; на то, что «Ричард III» принципиально ставили в афише на самый сложно продаваемый день, зная, что все равно будет аншлаг. Только после моего официального письма в адрес администрации выяснилось, что все привыкли к тому, что «Домогаров сам себя продает», а весь рекламный бюджет театра концентрировался на попытках заполнить полупустые залы «новаторских спектаклей».

Александр Домогаров подчеркнул, что не раз излагал свои претензии администрации театра, но ответа на свои запросы не получал.

- Чтобы понять уровень коммуникаций в театре, достаточно отметить, что ни художественный руководитель, ни директор не ответили ни на одно из моих обращений, - отмечает актер. - Ни по поводу отсутствия системы продвижения спектаклей и огромных потерь доходов, ни по поводу необходимости съемок спектаклей с участием артистов старшего поколения, ни по предложению выпуска книг к юбилею режиссера Юрия Еремина, предстоящему юбилею Валентины Талызиной, 15-летию чеховской трилогии Кончаловского и так далее.

Ответ Александр Домогаров получил лишь после повторного обращения по спектаклю «Ричард III», который к тому времени, по его мнению, уже «разваливался».

- Последней каплей было предложение ввести за несколько репетиций в зале и 2 репетиции на сцене в июле актрису на вторую главную женскую роль, сцены с которой в период постановки спектакля несколько месяцев ставились с участием не только режиссера, но и хореографа, и сразу сыграть спектакль для зрителей. Я благодарен некоторым моим партнерам по спектаклю, которые все это время держали высокую планку старой моссоветовской школы. Но надо признать, что спектакля «Ричард III» — той нити, которая связывала меня с Театром им. Моссовета, — больше нет. Как нет и того Театра, в котором я прослужил несколько десятилетий. Есть катастрофическое неуважение к артистам, к профессии, к зрителю. Цинично заявлять о восстановлении мемориальных кабинетов Завадского и Хомского, одновременно разрушая всё, что было ими создано.

Накануне стала известна точная дата ухода Александра Домогарова из театра им. Моссовета. Заявление об увольнении из учреждения артист подал через своего директора 14 мая 2024 года. Согласно документу, окончательно уйти из театра Домогаров должен 28 мая.

Заслуженный артист РФ Вячеслав Гостищев скончался 14 мая 2024 года. Об этом сообщает сайт Ростовского государственного музыкального театра, где артист служил с 1993 года.

До этого он работал в театрах Челябинска, Омска, Новосибирска, Ташкента, Краснодара, исполнив более ста басовых ролей в опереттах. Вячеславу Гостищеву был 91 год. Несмотря на солидный возраст, он до последнего времени был задействован в 11 спектаклях Ростовского музыкального театра.

Премьера спектакля Виктора Трегубова «Варшавская мелодия», поставленного по одноименной пьесе Леонида Зорина, состоится 22 и 23 мая 2024 года на Малой сцене Театра на Таганке. Главные роли в постановке сыграют Дарья Авратинская и Александр Зарядин, сообщили агентству «ИнтерМедиа» в пресс-службе театра.

- Родственные души имеют обыкновение притягиваться друг к другу. То ли дело в чуде, в которое готова поверить Гелена, - говорится в описании спектакля. - То ли потому, что все в мире – от электричества, о чем не прочь порассуждать Виктор. Другой вопрос – суждено ли этим двоим быть вместе, когда всюду границы – дозволенного, времени, пространства, государств.

«Варшавская мелодия» – спектакль, вошедший в репертуар из режиссерской лаборатории проекта «Ликбез».

- Герои – родственные души, окруженные достаточно бытовым и стройным миром, - говорит режиссер Виктор Трегубов. - Их объединяет надежда – единственное, что не имеет границ. Они надеются, что их любовь поймут, и что границы дозволенного, границы общественных норм их не тронут.

В спектакле прозвучит джазовая вариация на песню «Ich hob dich zifeel lieb», исполненная трубачом Вадимом Эйленкригом специально для «Варшавской мелодии».

Ранее стало известно, что показы спектакля «Ничего, что я Чехоff?» состоятся 22 мая и 13 июня 2024 года на Основной сцене Московского драматического театра «Модерн». Режиссёром спектакля стал художественный руководитель театра Юрий Грымов.