14 февраля 2018 года в Большом зале культурного центра «Москвич» пройдёт концерт коллектива Atava Band под руководством саксофониста, перкуссиониста и композитора Антона Боева. О программе под названием «Romantic Collection», романтике саксофона и творческом процессе Антон рассказал корреспонденту InterMedia.

- Чего ждать от вашего концерта в День всех влюблённых?

- Концерт именно 14 февраля мы проводим не первый год, это уже стало своего рода традицией. В этот раз мы приготовили несколько неожиданных сюрпризов. Помимо Atava Band, на сцене будут приглашённые солисты: экс-участник группы «Кватро» Денис Вертунов, вокальное трио Arriva — звёзды современных мюзиклов — и Анжелика Фролова, которая исполнит одну авторскую композицию и будет вести концерт. Ещё будут поставленные номера с танцами: один — с бальной парой и один — с танцовщицей. Будет мастер песочной анимации Лилия Чистина, будут живые декорации — за них отвечает известный московский виджей Александр Наймушин, VJ Kirsan.

- Из чего состоит ваша программа «Romantic Collection», будут ли там ваши собственные композиции?

- Мы собрали в эту программу максимальное количество хитов именно романтической музыки, причём один хит будет даже трёхсотлетней давности — называть его я не стану, чтобы сохранить интригу, скажу только, что играть его я буду со струнным квартетом. Концерт не будет джазовым, даже из моей музыки прозвучит не джазовая пьеса. В прошлом году мы играли гораздо больше авторской музыки, пять или шесть пьес, но в этом году программа получилась настолько насыщенной, что я решил ограничиться одной пьесой собственного сочинения. Вообще чем дальше — тем больше эта программа романтической музыки для саксофона расширяется.

- В чём уникальность этой программы? Как вам пришла в голову идея собрать такой концерт?

- Я сегодня не вижу популярных раньше подборок «Romantic Collection», а наша программа вся составлена из таких номеров — это каверы на хиты прошлого века, классику 80-х и 90-х годов. Благодаря этому мне удалось занять собственную нишу — сегмент романтичной музыки, которой на рынке на самом деле не так много. Вся саксофонная музыка сейчас — это либо джаз, либо smooth такой, а вот чтобы романтично и душевно — этого как раз совсем мало. В России таких программ нет в принципе.

- Вы всегда увлекались романтичной музыкой, или эта программа скорее отражает какой-то период вашей жизни?

- Конечно, отражает! В предыдущие периоды авторская музыка у меня была не настолько романтична. Первый этап Atava Band — это вообще фанковая программа, потом мы стали замешивать джаз туда, потом чисто джазовая была уже программа, потом это всё вышло вообще в такой фьюжн — а из фьюжна уже стали получаться такие лирические композиции. Ну, это какие-то периоды жизни просто, которые оказывают влияние на написание определённой музыки.

- А как вообще вы сочиняете — по расписанию или по вдохновению?

- Именно по вдохновению. Я не сижу каждый день целенаправленно над сочинением музыки. Музыка рождается в какие-то определённые моменты, я стараюсь её записывать, но её всё равно столько, что мы далеко не всё играем, и есть много вещей, о существовании которых ребята даже не догадываются. Все они просто не умещаются в программу.

Вообще я не позиционирую себя как композитора, хотя и являюсь им. Когда я пишу материал и приношу, то не всегда понимаю, как это в итоге будет звучать, бывает, что мы делаем аранжировку прямо на репетициях. Бывает и так, что мотив у меня в голове целый месяц крутится, и только через какое-то время появляются уже определённые ноты — и я не знаю, как писать дальше, и жду следующего момента вдохновения. Бывают композиторы, которые как-то стимулируют себя на написание или используют какие-то шаблоны — но я этого не ищу. Музыка сама приходит ко мне. Слава богу.

- Вы всегда хотели быть музыкантом? Как в вашей жизни появилась музыка — и особенно саксофон?

- Я всегда был уверен, что стану врачом, и до пятнадцати лет прожил вообще без музыкального образования. А потом однажды мама меня повела на джазовый фестиваль в Минске, и там оркестр Михаила Яковлевича Финберга, самый известный оркестр в Белоруссии, исполнял программу американского оркестра Теда Джонса «Вишнёвый сок». То, что я на этом концерте увидел и услышал — это звучание и весь этот масштаб — меня настолько впечатлило, что я просто влюбился в саксофон. Тогда я точно сказал себе, что хочу быть саксофонистом. Это было решение одной минуты, и я с трудом нашёл музыкальную школу, куда меня взяли — возраст-то уже какой, пятнадцать лет. За два года я эту школу закончил, и пока учился там, понял, что дальше надо поступать в музыкальное училище, поступил — причём как классический музыкант — и как классический музыкант уже закончил Минскую консерваторию.

- Какие музыканты оказали на вас влияние?

- Всю мою жизнь для меня имели большое значение два гитариста: Пэт Метени и Джон Скофилд, любимые джазовые саксофонисты — Декстер Гордон, Кенни Гарретт. Кстати, Кенни Джи я оценил не так давно, может, лет пять назад. До того достаточно холодно к нему относился.

На моё музыкальное мировоззрение в целом оказал очень большое влияние легендарный барабанщик Александр Сторожук («Ляпис Трубецкой»), его особенно отличает от многих профессионалов то, что он любил знакомиться с молодыми музыкантами и поддерживал их. Он как раз, кстати, играл в той программе, «Вишнёвый сок», — и тогда я, конечно, не мог даже предположить, что лет через семь мы встретимся и он начнёт меня учить. Он показал мне, что главное в музыке — грув. Ты можешь не попадать в долю, но быть в груве — грув в этом и есть, это машина, которая идёт вперёд и захватывает человека с собой. В любой музыке должен быть грув. Многие показывают техническое мастерство, но это не самое главное. Если есть грув, то музыка живёт, музыка вообще живая субстанция — я всегда на это делаю ставку.

- Помимо саксофона, вы играете на перкуссии, и на концерте 14 февраля вас можно будет услышать и в этом качестве. Какими ещё музыкальными инструментами вы владеете?

- Ещё я играю на EWI — электронном духовом синтезаторе, но на ближайшем концерте его не будет. Что касается перкуссии... Я вообще люблю латинскую музыку, и мне всегда было это интересно. Я могу где-то подыграть на перкуссии, выступить в качестве аккомпаниатора. Периодически работаю и с кубинцами, которые мне, кстати, подсказывают всякие интересные штуки. Вот недавно познакомились с одним интересным кубинским трубачом, сессионно играли в одном проекте — я думаю, что скоро будем его тоже подписывать, когда нужна будет духовая секция.

У нас в составе сейчас настоящие профессионалы — братья Аноевы, Эдуард Ижаковский — это наш квартет, костяк. Это мои большие друзья, я их воспринимаю как братьев. То, чем мы занимаемся — это образ жизни, удовольствие. Хотя, конечно, иногда музыканты устают не меньше, чем люди на заводе — это работа, но эта работа для нас в радость, пусть все люди так на работу ходят, как мы.

- А почему группа называется Atava Band?

- «Атава» — это слово диалектное, которое есть во многих славянских языках — и в белорусском, и в русском, и в каких-то славянских странах там типа Хорватии. Атава — это трава, которая вырастает, когда скосили луг — она появляется через несколько дней, молодая, зелёненькая такая, тоненькая, сочная.

Выбор такого названия был для меня связан с тем, что когда я создавал этот проект, я сам был достаточно молод и красив (смеётся). И, в общем-то, джазовое поле было — в Белоруссии так точно — очень разреженное, свободное, очень много музыкантов уехало.

Смысл — в действии, а не в предмете. Вот поле, с которого исчезла вся трава: музыканты все уехали в Америку, в Европу, в Израиль. А вот молодая трава — новое поколение, которое уже начинает что-то своё.

- Как проходят ваши выступления, взаимодействуете ли вы как-то с публикой?

- На концертах часто идёт взаимодействие с залом, и я вижу эту реакцию людей. Лет пять назад у меня и мысли не было, что я могу вести концерт — но я теперь на каждом концерте общаюсь с людьми. Это очень здорово, людям этого не хватает — поэтому они и приходят.

Есть такой стереотип — мы же ничего не производим, ничего не обрабатываем, не изобретаем — но музыканты всё равно нужны людям. Сейчас электроника часто заменяет живых музыкантов, роботы пишут музыку — но живых музыкантов эти бездушные создания никогда не заменят. Мы на бегу часто забываем о красоте — о красоте мира, в котором мы живём, особенно в мегаполисах. Музыка позволяет вспомнить о том прекрасном, что нас окружает.

- Бывали ли у вас на концертах какие-нибудь забавные или запоминающиеся случаи?

- Однажды мы играли программу с Робертино Лоретти в Москве. Он уже немолод, но репертуар тот же. И вот в Доме музыки произошёл анекдотический случай. Мы уже заканчиваем программу, люди кричат «бис», а у Лоретти же такой итальянский темперамент — он поворачивается и кричит: «Антонио! Давай «Volare»!», я ему отвечаю: «Нет-нет, подождите, мы же это не репетировали! Мы даже не знаем, в какой тональности играть!..», а он не успокаивается: «Давай-давай, поехали!», и я говорю: «Ну что, ребят, поехали, что делать...» — и мы сыграли «Volare» на «бис», ни разу не отрепетировав её!

- Какие концертные программы у вас есть сейчас?

- Сегодня у нас есть три программы — это «Romantic Collection», «Хиты XX века в джазе» и «Классика в джазе» с камерным симфоническим оркестром. 11 марта у нас будет в Jam Club выступление с фьюжн-программой, по которой мы сами уже здорово соскучились. Там можно будет услышать и саксофон, и EWI.

Ещё у меня есть авторская программа под названием «New Spring» — «Новая весна». Появилась одноимённая пьеса, и под неё я написал целую программу. Новая весна — это какой-то душевный подъём у человека, когда у него появляются какие-то планы. Душа ведь не стареет, душой человек всегда в полёте, если сам себя не убьёт в полёте. Музыка для меня — это весь мир и моё мироощущение.

- Есть ли у вас какие-то увлечения, помимо музыки?

- Я люблю очень быстро ездить, люблю природу. Я заядлый рыбак. Меня не пугают ни комары, ни болота, ни грязь по уши — я люблю активные агрессивные игры, физические нагрузки. В прошлом я занимался боксом и бодибилдингом, но в какой-то момент музыка перевесила.

Я люблю путешествовать. Очень люблю Сахалин, раньше ещё любил Крым, но сейчас он стал более туристическим. У меня есть пьеса «Меганом» — это мыс такой недалеко от Коктебеля. Это великолепное место, где каменные плиты уходят под воду, а там лабиринты. Лет 15 назад я туда впервые попал, и тогда же написал пьесу. Такие места вдохновляют на музыку.

Татьяна Трейстер, InterMedia

Президентский фонд культурных инициатив 17 мая 2024 года отмечает свое трехлетие. По этому случаю генеральный директор ПФКИ Роман Карманов дал большое интервью главному редактору информационного агентства "ИнтерМедиа" Евгению Сафронову. В нем он подводит итоги трехлетней работы и раскрывает некоторые планы на будущее.

ПФКИ был учрежден указом президента Российской Федерации от 17 мая 2021 года №287 «О создании Президентского фонда культурных инициатив». Цель его создания — оказание поддержки проектам в сфере культуры, искусства, креативных (творческих) индустрий. За годы работы фонда было проведено 11 конкурсов и 12 заявочных кампаний. На сайте ПФКИ зарегистрировались почти 160 тысяч проектных команд, эксперты рассмотрели почти 76 тысяч заявок из всех регионов страны. Суммарная аудитория проектов, поддержанных ПФКИ— около 30 млн человек ежегодно.

Дополнительная информация: pr@intermedia.ru

Dava (Давид Манукян) представил новый сингл «Весна» 17 мая 2024 года. Цифровой релиз осуществил лейбл Lotus Music. Аранжировка песни выполнена в духе фламенко.

- Я отпустил тебя, чтобы вернуть, ни о чем не жалея, - поет Dava.

Премьера сингла певца Dava «Алло, как ты там?» состоялась 20 февраля 2024 года. Цифровой релиз песни осуществил лейбл Insight Music.

Премьера совместного сингла Артура Пирожкова и Хабиба «Мёд» состоялась 17 мая 2024 года. Дуэт спел о неприступной девушке, чье одиночество герой надеется нарушить.

- У нее нет пацана, то есть многие пытались, но она им неверна. Она сладкая, как мёд — мне сегодня повезет, — поют Артур Пирожков и Хабиб.

Напоминаем, что музыкальное альтер-эго Александра Реввы Артур Пирожков выступит на сцене «Live Арена» 17 ноября 2024 года.